ETHNOLIFE 2004 (Подмосковье)

В Подмосковье уже 3-й раз проходил фестиваль этнической музыки и танца там же, на берегу Яхромы.
Приглашаю побродить со мной по этим тропинкам. Они уже остыли, но деревья всё ещё вздыхают, видны коридоры в тумане и в примятой траве.
Да, погода была для любителей отращивать жабры в короткий срок (землевозных экстремалов).
До поляны добрались только упрямые глиняные колоссы с обувью за плечами. Сквозь глину мерцали хищные глазки, и клянусь громом, все они точно знали, зачем пришли и куда им притулиться.
Угадайте, каким музыкальным инструментом открылся фестиваль? Да, барабанами. Они задали ему сердечный стук. Сначала это случилось спонтанно, ещё на закате, на пересечении всех тропинок (у столовой). Этот стук создал шаги в травяном шелесте со всех сторон. Около десятка барабанщиков пробовали этот вечер на вкус, улыбаясь и подмигивая старым знаком, кивали тому, кто вклинился в лад (барабаны были у многих).
Поднимаются и опускаются руки, стукнет и подскочит сердце, хлопнут и взлетят чьи-то ладони, - волна за волной, волна за волной...
Уже не важно, кто на тебя наступил, и кто дал тебе свой барабан, только видишь и восхищаешься всеобщему древнему знанию, - как танцевать под барабан...
Ежечасные ливни быстро научили походной собранности и бдительности. К сценам в сумерках условно первого дня фестиваля (16 июля) подошли люди способные, терпеливые, без ненужной эмоциональной шелухи и поросячьей восторженности.
Хорошо согреваться, ступая в глубокие следы, полные воды, ещё хранящие чьё-то тепло...
Началось всё на малой сцене. С приходом же первых музыкантов зазвучали флейта, волынка, варган, а душевная дума поющего под гитару раскрыла скрещённые руки, расслабила плечи и обратила глаза к горизонтам. Началось срастание к этим лугом и узнавание каждого из нас, потерянного, в этой старорусской напевной поэтике.
В этой музыке, сотканной из травы под ногами, впоследствии нашлось место скрипке, австралийскому диджериду, электронным примочкам ди-джея.
Следующий день Огня волновал грядущим фаэр-шоу. Все уже успели попробовать вегетарианскую кухню кришнаитов; обойти палатки-магазинчики с музыкой, сувенирами из керамики, амулетами, украшениями из камней, бусами, сумочками и браслетами из дерева; полистать эзотерическую литературу; вдохнуть благовония, померить этническую одежду; забрести не в свой вигвам и познакомиться; навестить знакомых на другом краю холма; обнаружить лягушку, погнаться за мокрой, высоко скачущей мышью (или это была лягушка?). Всё равно ОНО спаслось под малую сцену. Где действительно вскоре началось выступление театра индийского танца, бразильского боевого танца капоэйро, арабского танца живота.
"Этнолюди" были самые разные: туристы (дикари и матрасники), уфологии, монахи, факиры, шаманы, саньясины различных духовных направлений, "ролевики" Средневековья, - оказались объединены смутной тоской по первозданному и по своим корням.
Большая сцена... Здесь пели на испанском, польском, чешском, цыганском, английском, на африканском наречии; пели индийские мантры и приветствовали нас на инопланетном космическом языке, скрипучем и прерывистом. Был аэроджаз, электронно-этнические заморочки, был исполнитель оригинального жанра, балансирующий на шпаге. Факиры выдували огненные шары, играли горящими верёвками, подбрасывали пылающие палки. А музыканты на сцене смотрели очень знакомо: куда-то в себя и в то же время глубоко в каждого стоящего внизу. Это очень творческий взгляд. Будьте уверены, у этих деревьев ещё будет повод для вздохов...
На третий, последний вечер фестиваля отчётливость восприятия мне изменила (сказались 2 ночи в холодной сырой палатке). Перед сном я поднялась на холм послушать и почувствовать, что твориться.
Люди подходили к сценам, пересекая пути тех, кто малодушно покидал фестиваль в болотниках. Как всегда, мои страхи не оправдались.
Ночь шелестела, переговаривалась и куталась искренностью тех, кто стоял перед сценой до утра, в холодных лужах по щиколотку. Это была суть всех усилий, смысл фестиваля, дух ветра.
Глубокая ночь... То глубокая, то осмысленная дрёма в палатке под тихий разговор у костра. Острое чуткое плетение образов прояснилось барабанами и пением. Женский вокал был ломкий, задорный, высокий, пронзительно-дикий. А барабаны, казались, отбивали тот самый, единственно верный ритм (мне часто так кажется).
Оно получилось, слияние реальностей. Реальность тех, кто всегда и везде в плену повседневности и тех, кто ощущает её совершенно другой, - безвременной, неистово живучей, одухотворенной.
Утром, собирая листочки под доской объявлений, я так и не нашла названия этой группы. Отсюда следует тайна, значит, есть ключ к ней, а стало быть, и повод вернуться.

Сумерки